[Назад]
Если ехать автобусом №2 с Кременчуга на Раковку, микрорайон Крюкова, взору открывается величественный храм, единственно уцелевший еще с дореволюционных времен в городе. Это и есть церковь Успения Божией Матери, так горячо любимая и почитаемая кременчужанами, многие из которых помнят ее как единственно не закрывшуюся в годы запрета на религию. Расположена она в прекрасной, живописной части города, просторная, полна света и воздуха. Горожане приезжают сюда помолиться, посидеть, посозерцать величие тайн Божиих, даже в те дни, когда нет богослужения, а также помянуть своих близких и знакомых, покоящихся здесь же рядом на старом кладбище. В крюковской церкви присутствует особая благодать, присущая только этому месту, находящиеся в ней чувствуют близость неба, радостно–покаянные озарения, и недаром сегодня, при наличии в городе уже многих храмов, приезжают для своих молитвенных восхождений именно сюда.
Церковь Успения Божией Матери заложена под строительство в 1883 году и по завершении строительства в 1887 году освящена епископом Полтавским и Переяславским Иоанном. Ее предназначение — быть кладбищенским храмом на новоучрежденном приблизительно в те же годы кладбище.
Кто служил в церкви до революции? Кто был первым священником и последующими? — остается одному Богу ведомым, так как архивы не сохранились из–за скорбных нестроений последующих лет.
После октябрьской революции 1917 года богослужения в храме совершались, по свидетельству старейшей прихожанки Верки Шкуратихи, почившей в 1986 году, еще до 27-го года.
В 1929–м по постановлению местного районного Совета богослужение в храме было запрещено и прекращено. Атеистический актив вагонного завода, состоящий в основном из молодых рабочих, приступил к демонтажу внутреннего убранства храма — иконостаса, киотов, а также ликвидации церковного имущества. Здесь же, на дворе разбивали молотами сброшенные с колокольни звоны и отправляли на завод в переплавку. После, чтобы храм лишился церковного облика и принял вид более менее обычных городских зданий, были разобраны купол и колокольня, заложены кирпичом большие арочные окна и пробиты меньшие — прямоугольные.
По закрытии храма здесь было учреждено, в комплексе со зданием школы, советское общеобразовательное учреждение, так называемый рабфак. В помещении церкви устроили спортзал, а в подвалах, дабы больше надсмеяться над религией, производили засолку овощей для нужд заводских столовых. Всюду стояли большие и маленькие деревянные бочки. Это свидетельство бабушки священника о. Владимира Шестова, она сама лично производила соленья, работая здесь от вагонного завода.
Старожилы рассказывают, что перед тем, как была закрыта церковь, произошло следующее достойное удивления знамение: с дороги перед входом на подворье храма стояли арочные кирпичные ворота, давно не сохранившиеся, на которых вверху в нише находилась большая икона Успения Божией Матери, написанная на двух досках, как бы составленная из двух половин. И так случилось, незадолго перед закрытием, что одна часть иконы заметно и довольно– таки сильно потемнела, а другая осталась светлой и отличалась от первой каким–то странным отблеском. Люди, видя сие, недоумевали: что бы это могло значить? Суть этой загадки, этого знамения раскрылась прихожанам позже. Когда были разобраны купол и колокольня, от храма осталась как бы половина: нижняя часть совершенно искорежена до неузнаваемости и в ней спортзал, а верхняя часть исчезла, погрузилась во мрак истории. (Свидетельство прихожанки Любови Глушко).
Таким образом, церковь использовалась не по назначению, фактически была закрытой до 1942 года. В войну во время немецкой оккупации местная церковная община подняла вопрос об открытии, и верующим разрешили вернуться в храм и возобновить богослужение.
Первыми вошли в опустошенное здание Макогон Сергий, старый мастер-строитель, принимавший участие в постройках церквей еще до революции; Григорий Климович местный, крюковской житель, каменотес; Григорий Попенко, кременчужанин, делавший киоты на иконы. Из женщин были Резниченко Евдокия, Песчаная Домникия и Иванюк Параскева из Малого Кобелячка Ново–Санжарского района. Позже к ним, в число активных прихожан, присоединились Андреенко Ефросиния, супруги Лука Иванович и Елизавета Марковна, и многие другие, которых мы уже не помним и имена которых в Памяти Божией и Свете Божием.
Первыми служащими священниками с 1942 года были протоиереи Иоанн Лазурский и Григорий (?), прибывший на служение сюда чуть позже.
Храм представлял взору вошедших сюда удручающее зрелище: в восточной стене (алтарной апсиде) снарядом была выбита огромная дыра, ее наскоро заложили кирпичом; в алтаре лежало сено, зачем–то перед войной туда нанесенное, иконостаса не было и в помине. На его месте была фанерная перегородка, в самом храме находились спортивные снаряды: канаты, брусья, кольца и пр. Подкупольное пространство было перекрыто низким потолком, так и остававшимся не разобранным до 89–го года.
Что делать? С чего начинать? Сено и спортивное оборудование вынесли. В алтаре к восточной стене приставили стол, обтянули его платками, сверху покрыли скатертью — чем не престол? Из домов принесли иконы, с любовью зажгли лампады, свечи, и таким образом возобновилось Великое Действо — Богослужение, украшающее, возвышающее наш род человеческий и делающее людей причастными к чему–то Великому и Вечному. Богослужение с войны в нашем храме не прекращается вот уже и по сей день. Служили поначалу только молебны и панихиды, так как не было еще антиминса для Литургии. Отец Иоанн имел только один подрясник, чуть позже пошили из старых вышитых цветами скатертей ризы. У прихожан и батюшки от обновки была великая радость. Так было.
После войны в 50–е годы в Успенской Церкви служили поочередно священники: прот. Михаил, служивший тут по рассказам еще до закрытия; далее протоиереи Сергий, Афанасий, Мартин, Венедикт (до закрытия служивший в Козельщанском монастыре.
Старостой в те годы был Иван Сергеевич Шкирко, а его супруга Полина Андреевна была регентом, много сделавшим для налаживания здесь церковного хора.
В те же 50–е храм начал приобретать более–менее изначальный вид. В настоятельство архимандрита Порфирия (Давиденко) началась новая эпоха в восстановлении здания. Старым мастером Сергием Макогоном согласно проекту и чертежам архм. Порфирия на церкви был установлен большой деревянный купол, крытый железом, на месте колокольни установлен маленький купол с подобающим ему крестом.
В печально известные для Церкви хрущевские 60–е годы, когда проводилась кампания по закрытию уцелевших при Сталине храмов, судьба крюковского прихода была, что говорится, на волоске от закрытия. Школа, находившаяся рядом с церковью в бывшем здании церковно–приходской школы, по логике ее директора и учителей испытывала пагубное влияние религии и, следовательно, должна быть закрыта. Архимандриту Порфирию понадобилось немало дипломатических усилий, такта, мудрости и кротости, дабы утихомиривать пыл не в меру зарвавшихся атеистов. Он все улаживал, всех ублаготворял, дабы все были довольны. В храме было водяное отопление, он приказал его снять и отдать в школу. Храм от школы отделил высоким двухметровым забором. Этой жертвой атеисты–учителя, кажется, были удовлетворены. Церковь без отопления стала сырой, холодной, а в зимнюю пору просто студеной. Логику коммунистов всегда было трудно понять: то они выступали за благо всего народа, всех людей без исключения, то оставляли пожилых женщин, своих же собственных бабушек и матерей, из которых в основном состоял приход, мерзнуть в холодные зимние месяцы. Так было. Но церковь устояла.
На начало 70–х приходится расцвет богослужебных традиций и хорового пения в крюковском храме. По кончине архимандрита Порфирия в 1968 году на посту настоятеля его сменил протоиерей Василий (Василенко), сослужащим ему вторым священником был отец Яков (Семибаламут). Старостой в те годы был Илия Иванович (фамилия неизвестна).
Батюшки Василий и Яков отличались очень красивыми голосами. У обоих были тенора. Пожилые прихожане вспоминают: «Как выйдут было батюшки на средину церкви, как запоют величание праздника или святому, ну словно ангелы небесные. Поют вдвоем, церковь полна пения многих голосов». (Свидетельство прихожанки Галины Ефимовны Мины).
Начал славиться тогда хорошим пением и церковный хор, качество голосов было высокое. При регенте Григории Трофимовиче Шабельнике (играл на скрипке, даже спевки проводил при помощи этого инструмента) ведущими певчими были супруги Иван Иванович и Маргарита Никифоровна Довбни, Валентина Ивановна Болдакова (прекрасное мощное сопрано), Василий Антонович и Мелания Зоты, Герко Мария Петровна (регент левого хора из Каменных Поток. Так как храм в том селе в 60–е был закрыт, то все певчие приезжали в Крюков и составляли основу левого клироса, чем привносили в городское богослужение своим сельским пением неповторимый прекрасный колорит и разнообразие. Пели по–сельски очень задушевно и трогательно).
Достоин упоминания здесь и приснопамятный прихожанин нашего храма Сергей Иванович Войнаховский, псаломщик, читавший в храме в праздничные дни перед часами акафисты и жития святых. Был он коренной кременчужанин. За участие отца в Белом движении, — а отец его потомственный дворянин, офицер царской армии, — был репрессирован за принадлежность к классово чуждому сословию. Сергей Иванович собирался стать священником, уже была назначена хиротония, но в 1938 году арестовывается и получает десять лет лагерей. Обладая природной интеллигентностью, добротой и высокой рассудительностью и не имея никаких иерархических прав (рукоположению его в священники так и не суждено было больше состояться никогда), он был своего рода приходским старцем–мирянином. К его советам прислушивались многие, в том числе и батюшки. В день своей смерти, это было в праздник Рождества Богородицы, он читал акафист, часы, Апостол, затем, причастившись, после Литургии присел отдохнуть и умер прямо в храме. В момент его кончины женщины, подходившие к церкви со стороны кладбища, слышали над храмом пение. Таково было ознаменование кончины праведника.
В 70–е годы старостой Свято–Успенской церкви поставляется Кононенко Николай Афанасьевич, ныне священник на Черкащине. Он очень много сделал для современного внутреннего убранства церкви, то, что мы сейчас видим. Он соорудил нынешний иконостас и киоты, приобрел для храма большие паникадила, деревянные сходы к церкви заменил бетонными.
По кончине регента Григория Шабельника его сменяет на этом посту Маргарита Никифоровна Довбня, достойно продолжавшая лучшие традиции хорового церковного пения.
Добрую память о себе оставил также Евгений Иванович Винничук, трудившийся старостой с 1980 по 1986 годы. При нем храм начал расписываться. Расписывали церковь художники Сергей Вереин и Юлий Рыбаков из Петербурга.
С 1988 года, года тысячелетия Крещения Руси, храм начал менять к лучшему и свой внешний вид. Замену прежнего, уже к тому времени обветшавшего главного купола, на новый, каменный, начали производить при настоятеле прот. Петре Кучеруке и старосте Балась Николае Андрониковиче. При них также были приобретены колокола в Москве.
Приобрел же храм нынешний облик в 1996 году, в бытность настоятелем священника Владимира Шестова, когда средствами и стараниями вагоностроительного и сталелитейного заводов была восстановлена колокольня. Господь так Своим Промыслом устроил, что вагонный завод разрушал купола и колокольню, и он же через шестьдесят с лишним лет и восстановил, докупив при этом еще и некоторые колокола. Словом, отдал долг с честью.
Следует также упомянуть здесь о маленькой хрупкой женщине Татьяне Терентиевне Самойленко, просфорнице, вот уже сорок лет выпекающей прекрасные душистые просфоры–хлебцы для богослужений. Никто из священников не прослужил сколько в этой церкви, сколько протрудилась она. Не будучи монахиней по постригу, она по–монашески живет. Просфоры выпекает по–старинному, при возжженной лампаде, в печи и только дровами, неустанно читает Псалтирь. Многие из прихожан приходят к ней за советом, утешением, ободрением, и она охотно делится своим духовным опытом. Рядом с церковью находится некрополь, где покоятся многие кременчужане, а также прихожане, доблестно подвизавшиеся за веру Христову в годы гонений на Церковь. Здесь покоятся Наталия Босая (прозванная так за подвиг хождения круглогодично без обуви), бесстрашно обличавшая агрессивное безбожие; Евфимия Пантелеимоновна, отбывавшая свой срок в лагерях Акмолинска и спасавшая вместе с архимандритом Порфирием храм от закрытия; их сподвижницы Варвара Ивановна и Марфа Николаевна и многие–многие другие, их же имена и души в области и свете Божием, а дух их присутствует в стенах храма, помнящего их голоса и их молитвы.
Архимандрит Аввакум
[Вверх]